Как МГБ разгромило львовский «Союз еврейской молодежи»

Имя узника ГУЛАГа Феликса Бергера мало что скажет современным правозащитникам, да и процесс по делу школьников-евреев, арестованных в 1949-м во Львове, сегодня практически забыт. К сожалению, вспомнить о нем заставила смерть председателя «Союза еврейской молодежи».       

По всей видимости, речь идет о самоубийстве, во всяком случае, правоохранители заявляют, что тело 89-летнего мужчины было найдено на полу в кухне его квартиры, рядом со стремянкой и мотками веревок.

Будущий политзаключенный родился в 1931 году в Одессе. Дед Феликса был портовым грузчиком, отец — военнослужащим Красной армии. Семья часто переезжала — в школу мальчик пошел в Полтаве, первый класс окончил в Кременчуге, а война застала Бергеров в Лубнах.

Отец ушел на фронт в начале июля 1941-го, храбро воевал, в 1944-м после прорыва блокады Ленинграда был награжден в Кремле. Осенью 1945-го он получил назначение к новому месту службы — во Львов, и перевез в столицу Галиции семью.

Этот период запомнился подростку повальными арестами местных жителей за украинский (а иногда и польский) национализм, депортацией целых семей в Сибирь и Казахстан... Мимо тюрьмы МГБ на Лонцкого, как вспоминал Феликс Ефимович, ночью нельзя было пройти — доносились крики избиваемых арестованных. 

К евреям относились не лучше, на месте разрушенного немцами еврейского кладбища Советы устроили базар, а надгробия вывезли, частично вымостив ими тюремный двор — по этим мацевам 17-летнего Феликса скоро погонят на допросы...

В Москве был закрыт Еврейский театр, в Минске раздавили грузовиком великого Соломона Михоэлса, в вузах вспомнили о процентной норме. Все это происходило на фоне создания государства Израиль, которое очень воодушевило советских евреев. «В сентябре 1948 года на квартире нашего одноклассника Миши Шильца собрались четверо — хозяин квартиры, Леня Резников, Изя Драк и я, — писал много лет спустя Феликс Бергер. — Мы решили создать «Союз еврейской молодежи», чтобы призвать сверстников добиваться разрешения на выезд в Палестину. …Было составлено воззвание, в котором ничего против советской власти не было и не могло быть, поскольку принимали его четыре комсомольца».

Воззвание пошло по рукам, а 1949-й год «заговорщики» встречали, прикрепив к шторе самодельное знамя — бело-голубое, с красной полосой по диагонали и надо всем — желтая звезда... Все просто: флага Израиля они не видели, но знали о национальных цветах — белом и голубом, красный символизировал пролитую кровь, а присутствие желтой звезды подразумевалось само собой.

За десятиклассником пришли 17 февраля 1949 года в двенадцатом часу вечера... Его ждал трехсуточный конвейер допросов во Львовском управлении МГБ и общая камера — ни кроватей, ни столов, ни табуреток. В углу — параша, от которой идет нестерпимая вонь. Положить голову на колени нельзя — в дверь стук: «Не спать!». «Большинство «обитателей» — местные украинцы, есть 12-летние, есть 70-летние, — вспоминал Бергер. — Встретили меня, еврейского парня, сына военного, бывшего комсомольца, как ни странно, очень хорошо. Кормили, жалели — даже больше, чем своих, как когда-то крестьяне жалели добрых «панычей». А на пасху католический отче освятил меня со всеми и даже угостил куличом...».

Ребятам шили «участие в подпольной антисоветской националистической молодежной еврейской организации»,  что тянуло на 25 лет лагерей, которые и запросил следователь у Особого совещания. Кроме того, чекист требовал  от Феликса оговорить отца, а за отказ избил и отправил в карцер с крысами, где юноша попытался покончить с собой. Дальше была голодовка и поступивший из Москвы приговор: «всего» 10 лет ИТЛ...

В октябре 1949-го заключенного отправили по этапу в каторжный лагерь Кенгир. Подъем в 4.30 утра. Рабочий день 10-12 часов, на обед — мисочка каши. Три месяца спустя Бергеру предъявили обвинение в убийстве другого заключенного, снова били, подвешивали за руки в наручниках. В результате он принял на себя чужую вину и был переведен в камеру смертников. Впрочем, по этому делу юношу оправдали, и заканчивал срок он на Восточно-Кунградских рудниках.

В 1954-м вышел указ об освобождении лиц, совершивших преступления до 18 лет. Отца к тому времени исключили из партии и изгнали из армии, 45-летняя мать превратилась в старуху… Симпатии десятиклассника к молодому Израилю дорого обошлись всей семье. Вчерашний зэк женился, отслужил в армии, устроился в Одессе монтажником  третьего (низшего) разряда, потом слесарем-сантехником, возглавил бригаду, получил 7-й (высший) разряд и стал мастером-прорабом. Окончил вечернюю школу и вечерний факультет инженерно-строительного института.

Реабилитировали Феликса Ефимовича лишь в 1989-м. Он сотрудничал с Одесским «Мемориалом», возглавлял Ассоциацию жертв политических репрессий, работал в областной администрации.

В 1990-е Бергер эмигрировал в США, осел в Миннеаполисе. Как спустя много лет он оказался в Москве — городе, в котором никогда не жил, остается загадкой.

На этом можно было бы ставить точку (вернее, многоточие), если бы не реакция части российского сегмента социальных сетей на смерть этого много пережившего человека. «Ну и ехал бы в свой любимый Израиль в 1954 году воевать, а …деть вас много умельцев, а как до дела, то лучше отсидеться в холодной и нелюбимой России»; «Кому он там нужен со своим еврейским союзом? Это в СССР он мог им руководить, а в Израиле работать нужно»; «Так себя возненавидел?»; «Мог бы и пораньше, чего 89 ждал?»; «Вот если бы не репрессировали здесь, а выслали сразу в Израиль, то и до пенсии не дожил бы». Здесь, наверное, должны идти рассуждения о «наследниках Сталина» и тоталитарном наследии, но их не будет. Во-первых, потому что, когда Сталин умер, большинство этих комментаторов еще не родились. А информация о ГУЛАГе уж лет 30 лет как вполне доступна всем, кого интересует эта тема. Так что не стоит путать незнание с животной ненавистью.

А вот Украина, где одессит Бергер прожил две трети своей жизни, могла бы вспомнить о своем уроженце. И хочется верить, что в рамках проекта «Последний адрес» на львовском доме, из которого чекисты уводили 17-летнего школьника, появится табличка в память о Феликсе Ефимовиче Бергере.

Максим Суханов